«Удмурты очень любят понятие «эсэп» — чувство меры»

Дизайнерские удмуртские костюмы. Фото: Гульназ Гырдымова.

Как от древности до наших дней менялся традиционный удмуртский костюм

Алена Кабанова

25 июля, 2016 10:24

8 мин

Удмуртский костюм, как, наверное, и все традиционные костюмы, — не просто одежда. Это оболочка, призванная защитить человека от внешних условий. Заведующая отделом художественного текстиля Национального центра декоративно-прикладного искусства и ремесел Удмуртии Наталья Прокопьева рассказала «Русской планете», как видоизменялась национальная удмуртская одежда, какой сакральный смысл наши предки вкладывали в обыкновенные вещи, и какой комплект считался главным в жизни женщины.

– Если рассказывать об эволюции удмуртского костюма в двух словах, какие этапы обязательно нужно упомянуть?

– Костюм — живой организм, который видоизменялся под влиянием различных внешних факторов. Архаичная одежда удмуртов, как и у многих других народов, имела туникообразный крой. Материал ткали вручную: на севере использовали лен, на юге — коноплю. С появлением животноводства в одежде активно стала применяться овечья шерсть. Южноудмуртский шортдэрем как раз обозначает рубаху из шерсти. Что касается цвета национального костюма, то удмурты использовали минеральные красители, растения. Получали полотно цвета охры, красное, коричневое и даже индиго. Позже — анилиновые красители, которые привозили тюркские торговцы. Обратите внимание, что на севере Удмуртии основных цвета два — это белый и серый, а на юге — пестрядь. Это связано с особенностью прохождения торговых путей — на юге их было больше. Кроме того, непосредственное влияние татар, да и вообще яркость и многоцветие костюма соответствовали более живому темпераменту южных удмуртов. А северные удмурты еще в XIII веке начали ощущать на себе влияние русских. Например, в центральноудмуртском костюме удалось «законсервировать» древнюю русскую вышивку серебром в сочетании с шерстью, аутентичную символику.

– В советские годы появились национальные костюмы из атласа, можно ли их отнести к традиционным?

– Нельзя сказать, что это не удмуртский костюм. Когда появились такие ткани, удмурты, как и другие народы, использовали их. Атласные и шелковые платья и рубашки — это часть нашей истории. Удмурты очень коллективный народ, они могли всей улицей пошить костюмы из одного материала — в одной части деревни все женщины ходили, скажем, в зеленых платьях, в другой — в розовых, в третьей — в красных. Другое дело, когда изделие шьется уже не по канонам, а нарочито-подражательно. Имитация в традиционной одежде — вот это уже китч.

– По-вашему, изменилась ли ситуация к лучшему с появлением дизайнеров, которые выпускают стилизованные коллекции?

– Да, действительно, у нас сейчас много дизайнеров, которые работают в этом направлении. Например, Полина Кубиста, творчество которой я не могу назвать ни китчем, ни лубком. Несмотря на то, что она занимается стилизацией, ее одежда не претендует на то, чтобы называть свои изделия истинно традиционными. Это такой стиль. Удмурты очень любят понятие «эсэп» — чувство меры.

В последние годы люди стали отличать настоящее от подделки, стали чаще обращаться к специалистам. Молодые удмурты, живущие в городах, стараются посещать национальные мероприятия, и шить на заказ удмуртские рубахи, штаны, кафтаны. Портные предоставляют студентам рассрочку. Словом, умельцы идут навстречу, было бы у заказчика желание.

– Сколько комплектов одежды было у удмуртов?

– Кроме повседневного и праздничного наряда, для разных случаев предусматривались свои если не костюмы, то обязательно аксессуары. Например, для свадьбы — нагрудник с лунным узором (восьмиугольником), без которого свадьба в принципе не могла состояться.

Интересно, что до определенного возраста у ребенка не было своей одежды. Новорожденного, если это девочка, оборачивали в мамину рубаху, если это мальчик — в папину. На мужских рубахах были вышиты символы, связанные с той деятельностью, которой мужчина занимался. Жизнь мальчика фактически предопределялась: у него уже не было метаний в выборе своего дела. Дети до 3 лет донашивали вещи старших — не ради экономии, а потому что эта одежда, поскольку ее стирали много раз, становилась очень мягкой.

Удмуртский костюм. Фото: группа ВК Национального центра декоративно-прикладного искусства и ремесел Удмуртии.

Когда девочка вступала в половозрелый возраст, у нее появлялся фартук без нагрудника и головной убор — такъя, который из-за своей миниатюрности не защищал от солнца, однако выполнял свою основную функцию — показать, что в жизни его хозяйки произошли изменения.

Главный костюм своей жизни женщина носила в период беременности первым ребенком. Это было красное клетчатое платье. Считалось, что чем больше клеточек, тем плодороднее будущая мать. На фартуке обязательно вышивались орнаментальные узоры-обереги. Костюм был безразмерным, не приталенным — чтобы до последнего момента окружающие не догадались о том, что девушка беременна.

С возрастом оттенок из насыщенного красного превращался в бледно-красный, а клетки становились все реже и реже. Одежда пожилых людей вообще могла быть однотонной, белой.

Хоронили удмуртов либо в специально сшитых для этого костюмах (иголкой от себя), либо в свадебных нарядах, потому что свадьба, особенно для невесты — это тоже своеобразная маленькая смерть.

– Считалось, что она переходила в чужой мир?

– Да, и костюм был призван оберегать ее от злых духов. Она ведь идет из одного рода в другой со своими божествами. Во-первых, невеста сама в опасности. Поэтому айшон (высокий головной убор на берестяном каркасе — Примеч. РП), заканчивавшийся снизу сюлыком (треугольником из монет — Примеч. РП), сначала полностью закрывал лицо, как паранджа, чтобы девушку не сглазили. Более того, новая женщина в семье представляла опасность для рода своего мужа. В первый месяц после свадьбы, когда молодожены ходили по гостям, ей не разрешалось даже во двор заходить. Угощение девушке выносили за ворота. Через какое-то время невестка надевала сюлык поменьше. А вот айшон носила постоянно, и, если дома ночевали гости, даже спала в нем. С одной стороны, это тяжело. С другой — когда надеваешь айшон, кажется, что ты максимально защищена и можешь незаметно наблюдать за другими.

– Все заботы по пошиву одежды ложились на женщин?

– Да, ткать и прясть девочка начинала с шести лет! А примерно с двенадцати готовила себе приданое. Только полотенец нужно было соткать 40 штук: себе, жениху, всей своей родне и родне жениха.

– Но ведь наверняка были те, кому рукоделие давалось с трудом? Как они выходили из этой ситуации?

– Им помогали рукодельницы-умелицы. В любой деревне была девушка, которая не просто ткала, а умела обрядить основу. Такие очень ценились. И первым делом, когда в дом заходили спрашивать невесту, интересовались: а умеет ли она ходить вдоль стены? На штырьки на стенах нужно было намотать нити, работа была сложная и занимала несколько часов. Так вот, эти мастерицы были очень востребованы, а за свою услугу брали готовое полотно.

Девушки с хорошим вкусом были своеобразными модельерами. Они оставляли на своих изделиях авторский знак, связку ниток — чук. Остальные могли копировать этот узор, но обязательно должны были указать, кто эту комбинацию выдумал.

– Когда перестали ткать?

– Думаю, это случилось через несколько лет после войны, когда зарплату в колхозах стали выдавать деньгами. У людей появился достаток, и они могли позволить себе приобрести фабричные ткани. Ручная работа, напротив, считалась символом бедности и перестала цениться.

Несколько лет назад были с экспедицией в Малопургинском районе, познакомились с одной женщиной. У нее дома хранились целые сундуки натканного материала, она его готовила своим дочерям. Им ткань, увы, не пригодилась — представления о приданом были уже не те. Несмотря на это, каждое лето женщина освобождала свои сундуки и тщательно отряхивала полотна от пыли. Как будто надеялась, что когда-нибудь они вернут себе былую ценность. Так оно и случилось.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе