Новости – Общество
Общество
«Мы больны берестой»
Гончарные изделия, оплетенные берестяными лентами. Фото предоставила Светлана Коренева
Как из березовой коры получается лучшая посуда для меда и молока
21 сентября, 2015 15:11
8 мин
Национальный центр декоративно-прикладного искусства и ремесел находится в самом центре Ижевска. Но внутри тихо, как в деревенском доме, и точно так же все уставлено изделиями из соломы, ивы и бересты — от сундучков и посуды до женских сумок. Учат делать их и делают сами молодые методисты Светлана Коренева и Елена Киселева. Зачем — они рассказали «Русской планете».
В конце мая — начале июня каждый год Светлана и Елена садятся на велосипеды и выезжают на вырубку за берестой. Потом ее заготавливают для ремесел: внутреннюю поверхность коры ошкуривают, чтобы позже сделать лицевой стороной берестяных изделий. Береста довольно податлива и эластична, прочна, устойчива к гниению, имеет бактерицидные свойства. Она не пропускает воду, в туесах молоко не киснет и сохраняется холодным в жаркое время года.
– Береста есть жирная, нежная, как кожа, а есть сухая. Определить сразу на дереве эти свойства невозможно, уже после заготовки ее распределяем на определенные виды декорирования. Жирная береста подходит для тиснения, она очень податлива, упруга, не рвется. С сухой проделывать все те действия, которые собираюсь делать я, невозможно. Не выдерживает, рвется, — говорит Елена.
В это время Светлана берет в руки специальный гвоздь с узорной шляпкой, накладывает его шляпкой на бересту и аккуратно постукивает молотком. На поверхности остается тиснение, которое шаг за шагом вытягивается в линию.
– Каких только гвоздей у вас нет.
– Гвозди — это отдельная история, конечно. Некоторые из них мы приобрели у мастера из Архангельской области, например, — отвечает она, доставая из общей массы гвоздь с узорами квадратной формы на шляпке. — Другие на специальном станке делает наш резчик по металлу. А еще я ищу их в строительных магазинах. Остальные люди ходят туда только во время ремонта, а я круглый год. Ищу гвоздики с интересной резьбой на шляпке. И нахожу! Бывает, продавцы хмуро поглядывают на меня, когда я настаиваю на том, что мне нужен всего лишь один-единственный гвоздь. По сути их отдают комплектами.
– Все же продают вам?
– Да, там же в основном мужчины (смеется). Искренне улыбнешься, открыто объяснишь, для чего тебе понадобился именно этот гвоздь, может комплимент сделаешь, и проблема решена. Ведь не каждый покупатель ищет гвоздь для тиснения по бересте. Мой муж, к примеру, не очень любит бересту в доме. Дома накопилась приличная коллекция. В туесах храню сахар, крупу, чай, иногда молоко. Муж сопротивляется новым изделиям из бересты, но недавно, когда в деревянный туесок положили душистый мед, был ужасно доволен, ему понравилось хранить его в бересте. Ведь раньше в сказках именно из таких туесков лакомились медведи. Наверное, детство напоминает.
– А как жидкость, скажем, молоко, умудряется не протечь?
– Специально для воды, молока раньше использовали сколотни. Сколотень — это туесок, сделанный на основе бересты, снятой целиком, «чулочком». Бересту загибали, опускали в горячую воду, а после расширения материала вбивали деревянное днище. Когда изделие подсыхало, не оставалось ни одной щели, — отвечает Елена. — Но сколотни удмуртские мастера позабыли, редко изготавливают. Потому что технология снятия сколотня не известна в полной мере. Этот процесс, как и многие другие вещи, до сих пор не поддается разгадке. Мы за сезон сняли их только три.
Лукошко. Фото предоставила Светлана Коренева
Коренева и Киселева пришли сюда сразу после учебных заведений. Обе заканчивали художественные отделения.
– Мне кажется, моя симпатия к бересте проявилась еще в детстве, когда я жила в деревне, — говорит Светлана. — Тогда во многих деревнях не был проведен газ, поэтому на растопку печей привозили дрова, которые затем складывали. Перед этим мужчины отдирали верхний слой берез — бересту — для розжига. Она как-то красиво, изящно отдиралась, волнами. Я решила сходить в лес, собрала тоненькие полоски бересты и, сделав нечто вроде панно (так мне казалось), принесла в школу на выставку. Никто не понял концепцию произведения (смеется). Но оно было моим самым первым изделием из бересты.
Мастера рассказывают, что все удмуртские семьи раньше имели собственный родовой знак, символ («воршуд пус»), которым обозначалась принадлежность к определенному воршуду — роду. Воршудный знак, поставленный на изделиях, служил средством обозначения утвари собственного производства. Берестяная посуда была необходимой в быту, ее производили на скорую руку, обозначали и больше не расписывали.
– Многие ли удмурты помнят свой древний «воршуд пус»? И сохранилась ли традиция ставить «пус» семьи? — спрашиваю Елену.
– К сожалению, многие уже не помнят. Но есть и те единицы, которые не только знают свои родовые знаки, но и до сих пор ставят их. Это могли быть гусиные лапки, контуры лестницы, вариации солярного знака (знака Солнца — Примеч. РП.), различных геометрических форм и других элементов. Раньше узоры на изделиях были несколько примитивными. Сегодня при работе с берестой создаются композиции из этих элементов.
Орнаментированная посуда сегодня стала неким носителем удмуртского кода, символом традиций народа. Именно их пытаются передать мастера, создавая изделия, сложные сюжеты которых взяты из удмуртской мифологии.
Многие изделия из бересты в Поволжье, на первый взгляд, не отличаются друг от друга. Обработка бересты развита также в Финляндии и даже в Китае. И, как ни странно, китайские плетеные изделия мало чем отличаются от удмуртских.
– Как в этом изобилии не запутаться и не повторить, скажем, орнамент коллег? — задаю вопрос, мучивший меня уже с первых минут пребывания в мастерской. Ведь передо мной разнообразные изделия, с самыми невероятными композициями узоров.
– Глаз сам определяет, новый это орнамент либо увиденный где-либо, — поясняет Светлана просто. — На первый взгляд может показаться, что они одинаковы, но вы и представить себе не можете, какое разнообразие рисунков существует! Когда изделия коллег безумно красивы, их очень хочется повторить, чтобы понять технику. Выполненную вещь я запрятываю подальше от чужих взоров (смеется). Наверное, со стороны выглядит странно, но мы действительно «больны» своей работой. Практически каждый методист из Национального центра, кроме того, что целый день возится с ремеслом здесь, еще и мастерит дома, копается в бабушкиных сокровищницах с целью откопать очередной уникальный предмет. А может быть, воссоздать новый на его основе.
В семьях мастеров функцию хранителей традиций и главных учителей выполняют родные бабушки.
– Как-то я смастерила национальный берестяной кошель-корзинку для сбора ягод. И мне сказали, что это не традиционно удмуртское. В возмущении я поехала посоветоваться к бабушке. Она подтвердила, что раньше пользовались такими предметами, называя их набирушками. Их изготавливали непосредственно в лесу во время сбора ягод. Разжигали костер, на огне сгибали стороны бересты, прошивали берестяной лентой, говорит бабушка. Приходили домой и бросали в печь, — поясняет Светлана. — Получается, набирушки были одноразовыми, потому и не сохранились. Так и с многими старинными вещами. Они сжигаются в памяти, рассыпаются во времени. Очень хочется, чтобы удмуртские национальные изделия жили своей жизнью долго-долго, радуя многие поколения. Это наша миссия — возрождать забытое для новой жизни.
При центре ремесел есть выставочный зал, где демонстрируются и продаются изделия мастерских. И не только из бересты. Всевозможные женские украшения, северные и южные удмуртские национальные костюмы, узорчатые тканые половики и ковры, массивные кулоны из костей, кожи и даже воссозданные национальные музыкальные инструменты. Туристы и ижевчане покупают их чаще всего для декорирования интерьера или как сувениры из родникового края.
Были здесь недавно индусы, говорит Светлана. Попросили провести мастер-класс, чтобы самим научиться создавать подобные изделия.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
